550
2
0
0
Скорее всего, я женюсь на девушке...
Тогда я жил в Дагестане и старался все в себе подавлять. На людях вел себя как мачо и осуждал все, что связано с ЛГБТ-тематикой, а внутри меня разрывали противоречия. Была постоянная подавленность, депрессия, иногда нервные срывы. Мне было мерзко осознавать себя таким, потому что в той среде, в которой я вырос, другого отношения к этой теме быть не может. Но самое ужасное — это шло вразрез с моими религиозными убеждениями.
скрытый текст
Свою гомосексуальность я начал осознавать в 10–11-м классе. После школы я поступил в университет в Ставрополе и уехал из Дагестана. До второго курса встречался с девушкой, пока по-настоящему не влюбился в парня. С ним мы познакомились по объявлению в журнале. Он был из Нальчика и приезжал ко мне раз в неделю. Мы просто гуляли и общались. И он помог мне начать себя принимать. По крайней мере, у меня исчезло чувство отвращения к себе. Девушке я рассказал все как есть. При расставании не было ни скандалов, ни ругани. Просто тихий вечер, разговор по душам и слезы.
Несмотря на то что сейчас я не совершаю намаз и не всегда соблюдаю пост, я остаюсь верующим человеком и продолжаю искать ответы на свои вопросы в религии. Главным грехом в исламе считается ширк, то есть вероотступничество. Но к ширку также приравниваются и другие тяжкие грехи вроде прелюбодеяния, разновидностью которого и является гомосексуализм.
Я знаю, что на Западе существует международная мусульманская ЛГБТ-органиазция «Аль-Фатиха», которая предлагает пересмотреть исламские ценности с точки зрения современных реалий.
С одной стороны, я согласен, что мусульманин может быть геем, ведь это не его выбор. Так почему я должен отвечать за то, что не было моим выбором? Даже если расценивать это как испытание. Но за что? Может, если совершать намаз, соблюдать пять столпов ислама, вести праведный образ жизни, то Аллах простит неподвластный мне грех? С другой же — подобное толкование — это отход от канонов, что тоже неверно.
Пытался ли я говорить об этом с родителями? Ни в коем случае. Это было бы равносильно самоубийству. О моей ориентации знает только родной брат. Как-то я позвонил ему и просто сказал, что уезжаю навсегда, что если не уеду, то обреку всю семью на позор. Рассказал все. Он молча положил трубку, а через полчаса позвонила мама и умоляла не уезжать. Брат ей рассказал, что я хотел уехать из страны, но ни словом не обмолвился о причинах отъезда. В общем, я не смог покинуть Россию.
Уже 4 года я живу в Петербурге, работаю в одном из крупнейших российских банков. Около месяца назад до членов семьи все-таки дошли слухи о моей ориентации. Теперь остро встал вопрос о свадьбе. Жениться необходимо: возраст требует иметь детей, да и слухи нужно развеять. К слову, у меня уже был фиктивный брак. Познакомился с девушкой-лесбиянкой в соцсетях, пообщались, встретились и вскоре поженились. Через два года развелись. Просто не нашли общий язык, хотя каждый из нас и был в отношениях. Теперь, видимо, снова придется заключать фиктивный брак, но подойду к выбору партнерши более осознанно.
Хаджик, 26 лет
Я воспитывался по мусульманским канонам, но никогда не был особо религиозным. О своей ориентации не задумывался до 18 лет. Интерес к ЛГБТ-теме возник 8 лет назад, когда я перебрался из Дагестана в Москву. Здесь я завел себе фейковые аккаунты в соцсетях и начал общаться с ребятами из этой тусовки. Правда, через две недели мне надоело, забил на это все и жил себе спокойно еще несколько лет. Встречался с девушками, но все отношения были недолгими. Когда мне исполнился 21 год, я вновь задумался, почему у меня не складывается с девушками, и в какой-то момент все окончательно о себе понял.
Депрессии не было, наверное, потому, что я проскочил возраст эмоциональной нестабильности, хотя период отрицания все-таки был. Я троллил других геев, скидывал их фотки своим друзьям-натуралам: «Мол, гляньте, какие мерзкие люди». Думаю, кстати, что в этом и была проблема Омара Матина, устроившего бойню в гей-клубе в Орландо. Судя по информации СМИ, он сам был латентным геем и путем демонстрации своей ненависти к секс-меньшинствам просто хотел убедить самого себя, что он не такой.
Впрочем, совсем избежать проблем мне не удалось. Были терзания, сомнения. Родители научили меня не обманывать, хотелось их поддержки, особенно от матери, с которой я всегда был близок. Отец и братья до сих пор ничего не знают, а маму я долго готовил к этому разговору. И вот как-то она приехала ко мне в Москву, и я ей во всем признался. Сначала она не поверила, у нее было что-то вроде саркастического смеха. Потом она долго плакала и говорила, что я психически нездоровый человек, что меня надо лечить, и она может мне предложить качественную помощь от каких-то друзей.
Конечно, такое отношения меня задело, но в итоге она смирилась, а я понял, что она просто боится за мое будущее. К тому же у нас огромная родня, и если о моей ориентации узнают, то это сильно ударит по авторитету семьи.
Что делать дальше, я не совсем представляю. Законодательной базы для жизни ЛГБТ-сообщества у нас в стране нет, я не могу ни с кем вступить в брак, мои права ставятся ниже плинтуса. Вести открытую жизнь невозможно, но и скрываться вечно — тоже не выход. Я уже думал о том, чтобы уехать, но не хочу оставлять семью. Так что, скорее всего, женюсь на девушке. Ситуация осложняется тем, что я старший ребенок в семье, а когда ты живешь на Кавказе, ты не можешь думать только о себе. Это общество, в котором индивидуальность сводится к минимуму. Моей избранницей станет лесбиянка: думаю, это будет оптимальным вариантом.
Далгат, 25 лет
Проблемы с принятием себя как гея у меня начались в 15 лет. Будучи подростком из мусульманской семьи, я боялся рассказывать о себе. В исламе гомосексуализм считается проделками шайтана, и я начал молиться в надежде избавиться от этого. Думал, что Бог меня любит, а я его предаю. Я ненавидел себя каждый день. Была и депрессия, и мысли о суициде. У нас в Махачкале есть гостиница «Ленинград», на тот момент самое высокое здание в городе, и я думал с нее спрыгнуть. Остановила подруга, сказав: «Эй, парень, ты чего, жизнь прекрасна!»
В 2010 году я поступил в один из московских вузов и переехал в столицу. На тот момент я все еще пытался убедить себя, что Аллах меня любит и принимает. Но если у тебя есть логика, ты начинаешь задаваться вопросами: если все происходит по воле Божьей, значит, он меня таким создал, а если так, то зачем он будет меня наказывать? Тогда я понял, что здесь что-то не сходится и постепенно начал выходить из ислама. Из-за этого, кстати, некоторые мои знакомые геи, исповедующие ислам, перестали со мной общаться.
Уже в Москве через соцсети стал знакомиться с геями-кавказцами. Появился свой маленький тесный мир. И у всей тусовки были одни и те же проблемы: всем приходилось скрываться и рассказывать родственникам какие-то небылицы. Что касается меня, то еще в 16 лет сказал старшей сестре, что я бисексуал. Она ответила, что не сильно удивлена, и мы этот разговор замяли.
Маме я открылся намного позже. Целый год готовил ее к этому разговору и как-то раз, произошло это в 2012-м, решился отправить ей эсэмэску с вопросом, как она отреагирует, если я скажу, что я гей. Она перезвонила — мы посмеялись. А потом, уже серьезно добавила: «Сын, если твое счастье заключается в этом, то я не против, только постарайся это не афишировать». После этого разговора у меня гора с плеч свалилась. Я понял, что больше не надо врать. В этом же году я познакомился со своим будущим мужем. Мы ездили в Дагестан, я знакомил его со своей семьей. Родители в разводе, так что отец до сих пор ничего не знает.
В 2014-м мы с моим на тот момент бойфрендом получили визу в США и решили туда съездить как туристы. В Вашингтоне я впервые взял своего парня за руку и все ждал, когда в меня кто-нибудь плюнет или обзовет педиком. Этого не произошло, и у меня появилось ощущение, что я долго-долго странствовал и вот теперь наконец-то приехал домой. Я понял, что мне больше не надо никуда бежать.
В итоге мы нашли адвокатов, и они нам помогли с подачей документов на получение убежища в США. Сейчас мы живем в Нью-Йорке. Собеседование в миграционной службе у нас будет только в следующем году.
Процесс легализации в США за последнее время сильно замедлился: слишком много желающих. Это сейчас с момента подачи документов до интервью в миграционной службе нужно ждать год, а раньше весь процесс занимал всего несколько месяцев. Да, кстати, шансы получить убежище в Соединенных Штатах выше у тех, кто вступил в брак. Так поступили мы. Просто подали документы в мэрию Нью-Йорка, уплатили пошлину, $25, если не ошибаюсь, и тетечка из администрации объявила нас супругами.
Абдуллах, 32 года
Я родился в России — в семье турчанки и татарина. Все детство и юность провел в Стамбуле. Там же учился в университете, по образованию теолог. В 14 лет я понял, что меня привлекают парни. Как и у многих других геев-мусульман, моя история довольно стандартная: была депрессия, три месяца наблюдался у психотерапевта и был готов покончить собой, бросившись с 15-го этажа. Потом начал совершать намаз, просил Аллаха, чтобы он сделал меня нормальным. Ничего не получилось, и тогда я смирился. Я знаю, что ислам и другие религии это не одобряют, но что я могу сделать, если таким меня создал Бог? Это ведь не ради развлечения.
Это сейчас власть в Турции захватили радикалы во главе с Эрдоганом, притесняющие геев, а раньше представители ЛГБТ-сообщества чувствовали себя вполне свободно, особенно в Стамбуле, который был вполне европейским городом — ничем не хуже Берлина, Амстердама или Парижа. В общем, я не особо скрывался, работал в гей-клубах, а потом мы вместе с другом открыли свое собственное кафе. К нам приезжали ЛГБТ-активисты со всей Европы.
Родственники узнали о моей ориентации в 2003 году, когда я уже перебрался в Москву. Специально к этому разговору не готовился. Как-то ко мне в гости пришел брат, а сам я был в душе, оставил ноутбук. Ну он и увидел, что у меня были открыты гей-сайты. Выхожу из душа, а он: это что такое? Я говорю: да, я такой, я гей. Потом он рассказал все маме, но, к моему удивлению, у нее не было уж такой сильной истерики.
Поплакала, а потом попросила не позорить семью и не афишировать свою ориентацию. Но я и так не особо афишировал и в семье считался самым мужественным. Так что никакой двойной жизни я не веду и не скрываюсь. И даже наоборот, когда с кем-то расстаюсь, то всегда об этом рассказываю маме. Впрочем, она до сих пор мечтает, что я стану натуралом и заведу детей. Стать отцом я действительно планирую: думаю об усыновлении.
https://daily.afisha.ru/relationship/2100-s...m-musulmaninom/
Несмотря на то что сейчас я не совершаю намаз и не всегда соблюдаю пост, я остаюсь верующим человеком и продолжаю искать ответы на свои вопросы в религии. Главным грехом в исламе считается ширк, то есть вероотступничество. Но к ширку также приравниваются и другие тяжкие грехи вроде прелюбодеяния, разновидностью которого и является гомосексуализм.
Я знаю, что на Западе существует международная мусульманская ЛГБТ-органиазция «Аль-Фатиха», которая предлагает пересмотреть исламские ценности с точки зрения современных реалий.
С одной стороны, я согласен, что мусульманин может быть геем, ведь это не его выбор. Так почему я должен отвечать за то, что не было моим выбором? Даже если расценивать это как испытание. Но за что? Может, если совершать намаз, соблюдать пять столпов ислама, вести праведный образ жизни, то Аллах простит неподвластный мне грех? С другой же — подобное толкование — это отход от канонов, что тоже неверно.
Пытался ли я говорить об этом с родителями? Ни в коем случае. Это было бы равносильно самоубийству. О моей ориентации знает только родной брат. Как-то я позвонил ему и просто сказал, что уезжаю навсегда, что если не уеду, то обреку всю семью на позор. Рассказал все. Он молча положил трубку, а через полчаса позвонила мама и умоляла не уезжать. Брат ей рассказал, что я хотел уехать из страны, но ни словом не обмолвился о причинах отъезда. В общем, я не смог покинуть Россию.
Уже 4 года я живу в Петербурге, работаю в одном из крупнейших российских банков. Около месяца назад до членов семьи все-таки дошли слухи о моей ориентации. Теперь остро встал вопрос о свадьбе. Жениться необходимо: возраст требует иметь детей, да и слухи нужно развеять. К слову, у меня уже был фиктивный брак. Познакомился с девушкой-лесбиянкой в соцсетях, пообщались, встретились и вскоре поженились. Через два года развелись. Просто не нашли общий язык, хотя каждый из нас и был в отношениях. Теперь, видимо, снова придется заключать фиктивный брак, но подойду к выбору партнерши более осознанно.
Хаджик, 26 лет
Я воспитывался по мусульманским канонам, но никогда не был особо религиозным. О своей ориентации не задумывался до 18 лет. Интерес к ЛГБТ-теме возник 8 лет назад, когда я перебрался из Дагестана в Москву. Здесь я завел себе фейковые аккаунты в соцсетях и начал общаться с ребятами из этой тусовки. Правда, через две недели мне надоело, забил на это все и жил себе спокойно еще несколько лет. Встречался с девушками, но все отношения были недолгими. Когда мне исполнился 21 год, я вновь задумался, почему у меня не складывается с девушками, и в какой-то момент все окончательно о себе понял.
Депрессии не было, наверное, потому, что я проскочил возраст эмоциональной нестабильности, хотя период отрицания все-таки был. Я троллил других геев, скидывал их фотки своим друзьям-натуралам: «Мол, гляньте, какие мерзкие люди». Думаю, кстати, что в этом и была проблема Омара Матина, устроившего бойню в гей-клубе в Орландо. Судя по информации СМИ, он сам был латентным геем и путем демонстрации своей ненависти к секс-меньшинствам просто хотел убедить самого себя, что он не такой.
Впрочем, совсем избежать проблем мне не удалось. Были терзания, сомнения. Родители научили меня не обманывать, хотелось их поддержки, особенно от матери, с которой я всегда был близок. Отец и братья до сих пор ничего не знают, а маму я долго готовил к этому разговору. И вот как-то она приехала ко мне в Москву, и я ей во всем признался. Сначала она не поверила, у нее было что-то вроде саркастического смеха. Потом она долго плакала и говорила, что я психически нездоровый человек, что меня надо лечить, и она может мне предложить качественную помощь от каких-то друзей.
Конечно, такое отношения меня задело, но в итоге она смирилась, а я понял, что она просто боится за мое будущее. К тому же у нас огромная родня, и если о моей ориентации узнают, то это сильно ударит по авторитету семьи.
Что делать дальше, я не совсем представляю. Законодательной базы для жизни ЛГБТ-сообщества у нас в стране нет, я не могу ни с кем вступить в брак, мои права ставятся ниже плинтуса. Вести открытую жизнь невозможно, но и скрываться вечно — тоже не выход. Я уже думал о том, чтобы уехать, но не хочу оставлять семью. Так что, скорее всего, женюсь на девушке. Ситуация осложняется тем, что я старший ребенок в семье, а когда ты живешь на Кавказе, ты не можешь думать только о себе. Это общество, в котором индивидуальность сводится к минимуму. Моей избранницей станет лесбиянка: думаю, это будет оптимальным вариантом.
Далгат, 25 лет
Проблемы с принятием себя как гея у меня начались в 15 лет. Будучи подростком из мусульманской семьи, я боялся рассказывать о себе. В исламе гомосексуализм считается проделками шайтана, и я начал молиться в надежде избавиться от этого. Думал, что Бог меня любит, а я его предаю. Я ненавидел себя каждый день. Была и депрессия, и мысли о суициде. У нас в Махачкале есть гостиница «Ленинград», на тот момент самое высокое здание в городе, и я думал с нее спрыгнуть. Остановила подруга, сказав: «Эй, парень, ты чего, жизнь прекрасна!»
В 2010 году я поступил в один из московских вузов и переехал в столицу. На тот момент я все еще пытался убедить себя, что Аллах меня любит и принимает. Но если у тебя есть логика, ты начинаешь задаваться вопросами: если все происходит по воле Божьей, значит, он меня таким создал, а если так, то зачем он будет меня наказывать? Тогда я понял, что здесь что-то не сходится и постепенно начал выходить из ислама. Из-за этого, кстати, некоторые мои знакомые геи, исповедующие ислам, перестали со мной общаться.
Уже в Москве через соцсети стал знакомиться с геями-кавказцами. Появился свой маленький тесный мир. И у всей тусовки были одни и те же проблемы: всем приходилось скрываться и рассказывать родственникам какие-то небылицы. Что касается меня, то еще в 16 лет сказал старшей сестре, что я бисексуал. Она ответила, что не сильно удивлена, и мы этот разговор замяли.
Маме я открылся намного позже. Целый год готовил ее к этому разговору и как-то раз, произошло это в 2012-м, решился отправить ей эсэмэску с вопросом, как она отреагирует, если я скажу, что я гей. Она перезвонила — мы посмеялись. А потом, уже серьезно добавила: «Сын, если твое счастье заключается в этом, то я не против, только постарайся это не афишировать». После этого разговора у меня гора с плеч свалилась. Я понял, что больше не надо врать. В этом же году я познакомился со своим будущим мужем. Мы ездили в Дагестан, я знакомил его со своей семьей. Родители в разводе, так что отец до сих пор ничего не знает.
В 2014-м мы с моим на тот момент бойфрендом получили визу в США и решили туда съездить как туристы. В Вашингтоне я впервые взял своего парня за руку и все ждал, когда в меня кто-нибудь плюнет или обзовет педиком. Этого не произошло, и у меня появилось ощущение, что я долго-долго странствовал и вот теперь наконец-то приехал домой. Я понял, что мне больше не надо никуда бежать.
В итоге мы нашли адвокатов, и они нам помогли с подачей документов на получение убежища в США. Сейчас мы живем в Нью-Йорке. Собеседование в миграционной службе у нас будет только в следующем году.
Процесс легализации в США за последнее время сильно замедлился: слишком много желающих. Это сейчас с момента подачи документов до интервью в миграционной службе нужно ждать год, а раньше весь процесс занимал всего несколько месяцев. Да, кстати, шансы получить убежище в Соединенных Штатах выше у тех, кто вступил в брак. Так поступили мы. Просто подали документы в мэрию Нью-Йорка, уплатили пошлину, $25, если не ошибаюсь, и тетечка из администрации объявила нас супругами.
Абдуллах, 32 года
Я родился в России — в семье турчанки и татарина. Все детство и юность провел в Стамбуле. Там же учился в университете, по образованию теолог. В 14 лет я понял, что меня привлекают парни. Как и у многих других геев-мусульман, моя история довольно стандартная: была депрессия, три месяца наблюдался у психотерапевта и был готов покончить собой, бросившись с 15-го этажа. Потом начал совершать намаз, просил Аллаха, чтобы он сделал меня нормальным. Ничего не получилось, и тогда я смирился. Я знаю, что ислам и другие религии это не одобряют, но что я могу сделать, если таким меня создал Бог? Это ведь не ради развлечения.
Это сейчас власть в Турции захватили радикалы во главе с Эрдоганом, притесняющие геев, а раньше представители ЛГБТ-сообщества чувствовали себя вполне свободно, особенно в Стамбуле, который был вполне европейским городом — ничем не хуже Берлина, Амстердама или Парижа. В общем, я не особо скрывался, работал в гей-клубах, а потом мы вместе с другом открыли свое собственное кафе. К нам приезжали ЛГБТ-активисты со всей Европы.
Родственники узнали о моей ориентации в 2003 году, когда я уже перебрался в Москву. Специально к этому разговору не готовился. Как-то ко мне в гости пришел брат, а сам я был в душе, оставил ноутбук. Ну он и увидел, что у меня были открыты гей-сайты. Выхожу из душа, а он: это что такое? Я говорю: да, я такой, я гей. Потом он рассказал все маме, но, к моему удивлению, у нее не было уж такой сильной истерики.
Поплакала, а потом попросила не позорить семью и не афишировать свою ориентацию. Но я и так не особо афишировал и в семье считался самым мужественным. Так что никакой двойной жизни я не веду и не скрываюсь. И даже наоборот, когда с кем-то расстаюсь, то всегда об этом рассказываю маме. Впрочем, она до сих пор мечтает, что я стану натуралом и заведу детей. Стать отцом я действительно планирую: думаю об усыновлении.
https://daily.afisha.ru/relationship/2100-s...m-musulmaninom/
Читать все комментарии (2)
